Художник Александр Исачёв. Непризнанный жемчуг таланта
Александр Исачев родился в 1955 г. в селе Озаричи Калинковичского района, на Гомельщине. Затем - переезд с родителями в Речицу, где их семейная жизнь, к сожалению, не сложилась. Мальчик долгое время воспитывался вне дома - сначала в Мозырской школе-интернате, а затем, с пятого по восьмой класс, в Минской республикан¬ской школе-интернате по музыке и изобразительному искусству им. Ахремчика.
В свидетельстве по изобразительному искусству оценка «отлично». Его ученические работы отправились в Женеву на выставку детского рисунка. Однако из школы Исачева исключили за невинную, по нынешним временам, шалость - выкрасил волосы хной. И Саша снова оказался в Речице рабочим строительной бригады, ходил в вечернюю школу, а по вечерам - на танцплощадку - типичная жизнь провинциального подростка. Но в начале 1973 г. он уезжает в Ленинград, устраивается на работу в зеленхоз, получает лимитную прописку. И попадает в среду неформальной творческой молодежи. Позднее он скажет, что эта среда «буквально захлестнула его своим бурным проявлением жизни». Исачев оказался под влияние всех модернистских направлений сразу. Им были апробированы всякого рода «измы»: «Я как бы разбежался, разнесся по всем течениям…».
Исачев участвует в нескольких полуофициальных выставках. К самой первой из них, группы неофициальных художников на психологическом факультете ЛГУ, Александр подготовил серию графических работ тушью в сюрреалистической манере, в духе, как он позднее сам определил, «черного юмора» и «эпатажа». По требованию декана факультета эти работы были сняты с экспозиции и показывались зрителям в отдельной папочке, которую кто-то затем украл… Сам Исачев шутливо определял свой успех на таких выставках: «Широкая известность в нешироких кругах». Сама собой к нему тогда пришла и уверенность в том, что его творчество рано или поздно получит широкое признание.
Конец ленинградской «эпопеи» для Исачева был печальным: истощенный, измученный недоеданием, недосыпанием, ненормальной жизнью нескольких месяцев, он попадает в больницу. В декабре того же года возвращается домой. После бурных ленинградских перипетий Речица оказала благотворное воздействие: здесь можно было спокойно обдумать все, что произошло за год, сделать окончательный выбор и приступить к работе.
Живописные работы Исачева выполнены в технике лессировочного гладкого письма, причем секреты техники он постигал самостоятельно – последовательное нанесение тончайших живописных слоев (Александр использует от 8 до 15). Каждый требует тщательной просушки от 2 недель до 1,5 месяцев, поэтому Александр работал над рядом картин одновременно. Занимался также акварельной живописью, пастелью, графикой. После себя Александр Исачев оставил более 500 живописных полотен и тысячи графических листов.
По возвращению в Речицу сфера интересов Александра Исачева стремительно расширяется. По воспоминаниям жены и ближайшего друга художника Натальи Исачевой, круг чтения художника включал труды А.Ф.Лосева и С.С. Аверинцева, публикации ленинградского Института востоковедения, мифы и эпос наро¬дов мира, поэзию Индии, Китая, Японии. Исачев получал заказы от церкви и сделал множество икон для Речицы, расписал храм в Мозыре, выполнил мелкие заказы для других церквей Гомельской области. Этим навесил на себя ярлык «богомаза» и антисоветчика…
Но реальные явления, которые другого человека могли психологически травмировать, для Александра превращались в предмет философского осмысления. Вот типичный пример того, как воспринималось им собственное бытие: «Я долго думал над мифом, повествующим о рождении Аполлона… Почему бог, олицетворяющий искусство и творческую потенцию , родился где – то в изгнании, на каком то пустынном острове? Почему греки не окружили более достойными условиями рождение своего любимца? И понял: это – не случайно. Видимо, душе его необходимо было измучиться пустыней, истосковаться по прекрасному, по совершенству и гармонии до такой степени, чтобы оказаться способной родить все это из самое себя, превратиться в источник творческих сил… У меня тоже самое: рождение в глубинке Белоруссии, в какой-то деревеньке, большая часть жизни в небольшом провинциальном городке - условия, в которых, казалось бы, не из чего ни родиться, ни вырасти художнику… Так и должно было быть. Творцу необходима пустыня для того, чтобы он мог начать творить свой собственный мир, родить его из своей души. Я творец! Я бог! Я Аполлон собственного мира».
Работал Исачев очень много, но труд его не называли общественно-полезным, даже пытались привлечь художника к ответственности за «тунеядство». Поэтому Александру приходилось подыскивать работу, при которой у него оставалось бы много свободного времени. Но были дни, когда приходилось голодать, одалживать деньги. Однажды свой триптих «Три религии» он отдал человеку, обещавшему ему изготовить большую партию кистей, которую он так и не дождался - человек с картинами как в воду канул. Похожая участь постигла и многие другие работы…
Многие недоумевали, почему художник пишет на несовременные темы. Пополнять свою тематику Исачев мог постепенно и параллельно, что и входило в его замыслы, по его же словам, сказанным на творческом вечере. Но, увы, этому не суждено было сбыться. Три дня спустя после открытия своей первой выставки в Речице в конце 1987 г. Александр Исачев в возрасте 32 лет скончался от сердечного приступа возле мольберта в своей мастерской.
«Я – жемчуг, в раковине скрытый, я – мост, ведущий в ад и в рай. Так знайте: что с таким богатством я в лавки мира не вмещусь…» - прочитал вслух однажды художник Александр Исачев строки из любимой Насими. И именно они, со своим восточным изяществом и глубиной, стали эпитафией на его плите, что на речицком погосте.
С любовью, Дарья Шитикова